Координатор экспертного совета проектного офиса развития Арктики Александр Воротников обратил внимание, что Валентина Матвиенко – едва ли не первый представитель высших эшелонов власти, которая открыто заявила о провале реформы обращения с ТКО. Сам эксперт полностью согласен с выводами спикера Совфеда. В интервью «Клубу Регионов» он поделился своим мнением о том, кто в этом виноват.

– Вы мнение Валентины Ивановны поддерживаете?

– Сегодня реформу обсуждают эксперты, чиновники, пользователи соцсетей – и все мнения сходятся в том, что она не удалась. И не зря Валентина Ивановна об этом заявила, и очень хорошо, что она так сделала, потому что высокоранговые деятели об этом не говорили, а Матвиенко взяла на себя смелость прямо об этом заявить. Да, каких-то успехов удалось добиться, но в основном-то люди жалуются, и всё это переходит уже в политическую сферу, потому что речь идет о доверии к власти. Кого люди ругают за провал реформы? Тех, кто находится рядом с ними – мэров и губернаторов.

– Может, мэры с губернаторами и виноваты? Реформа-то не в космосе реализуется, а в регионах и городах.

– Они оказались крайними, заложниками ситуации. Искать виноватых сложно, но у любой ошибки есть имя и фамилия. Одно имя Валентина Ивановна прямо и назвала – это министр природы Александр Козлов. Еще одно имя – вице-премьер Денис Мантуров, к которому на одном из совещаний президент обратился с вопросом, где заводы? А еще у нас есть Российский экологический оператор, который возглавляет Денис Буцаев, и РЭО тоже, как считаю и я, и большинство экспертов, со своими задачами не справился. И если продолжать список фамилий, до давайте вспомним о Виктории Абрамченко, которая курировала реформу, когда была вице-премьером. Сейчас на ее место пришел Дмитрий Патрушев и какое-то дело началось, что и Матвиенко отметила.

– Может, в 2019 году ставились завышенные, нереальные планы по сортировке и переработке?

– Основная проблема в том, что у нас в стране нет нормальных технологий переработки мусора. Всё находится на стадии опытно-промышленных установок, но технологий, которые можно сразу внедрять в производство, у нас нет. Второй момент – мы фактически не производим оборудования для сортировки мусора. Почему встали ростеховские заводы? Потому что для них собирались закупать иностранное оборудование, но поставки прекратились. Вся наша сортировка – это когда мы мигрантов-таджиков ставили у ленты, а их больше нет.

Но есть у нас и свои удачные примеры, которые нужно тиражировать. Например, в Архангельской области губернатор создает своего рода «фонд», в который поступает определенная сумма с каждой тонны мусора, которую оператор вывозит на действующие площадки. Эти деньги пригодятся, чтобы ликвидировать эти свалки в будущем.

Но есть другая проблема. У нас всё и сразу хотят сделать на государственные деньги. А на самом деле, здесь нужно применять государственно-частное партнерство. Такой пример мы видим в Мурманской области. Там на основе концессионного соглашения создан так называемый экотехнопарк, куда отходы свозят, частично сортируют и частично перерабатывают, а то, что не могут переработать, разделяют на фракции и развозят по организациям, которые занимаются специальной переработкой.

В общем, проблема непростая, наскоком ее не решить. А еще к контролю за исполнением всех планов нужно привлекать общественность. Потому что, пока начальство увидит проблему – еще неизвестно сколько времени пройдут, а люди, которые живут рядом со свалками, любые проблемы видят сразу.