В этноконфессиональном отношении (как и во многих других) Дагестан остается одним из самых проблемных регионов страны. Природа стабильно высокой конфликтности здесь принципиально иная, чем в других сложных субъектах РФ. Если в Москве, Петербурге, ХМАО или на Ставрополье межэтническая напряженность обусловлена в первую очередь неконтролируемой миграцией и этнопреступностью, то в Дагестане острые противоречия возникают между представителями многочисленных местных этносов. Следует отметить парадоксальную разобщенность (доходящую до вооруженной междоусобицы) так называемых титульных народов республики на фоне их высокой сплоченности в качестве «дагестанцев» за пределами малой родины, особенно во взаимоотношениях с некавказцами.
Внутридагестанские конфликты провоцируются прежде всего укоренившейся в республике пагубной практикой национального квотирования. Как подчеркивают кавказоведы, в Дагестане каждая должность в системе государственной и муниципальной власти незримо помечена этническим маркером. На протяжении полувека ключевые посты в республике достаются представителям двух наиболее многочисленных местных народов: аварцев и даргинцев. Представители других крупных этнических групп в этой связи считают себя ущемленными и периодически пытаются изменить статус-кво или хотя бы получить «отступные». Ряд экспертов убеждены, что такая система выгодна не республиканским элитам, а Москве, которая таким образом якобы пытается избежать дестабилизации обстановки. Однако существует мнение, что именно практика распределения власти по национальному принципу постоянно держит межэтнические отношения в Дагестане в напряженном состоянии.
Усугубляет ситуацию чрезвычайно высокий уровень коррупции в республике, автоматически превращающий борьбу за власть (даже на местном уровне) в борьбу за ресурсы: землю, доступ к распределению федеральных дотаций и пр. Такое положение вещей консервирует этнократизм дагестанских народов и формирует мощный и устойчивый конфликтный потенциал.
Если внутридагестанскую межэтническую ситуацию можно охарактеризовать как динамическое равновесие – когда периодическая турбулентность неспособна опрокинуть всю систему – то экспансия в регион исламского фундаментализма является абсолютно дестабилизирующим фактором. Стремительная исламизация Дагестана (и в целом Северного Кавказа) в постсоветский период упростила проникновение в регион ваххабизма, ставшего идеологической основой для террористического подполья. Активность исламистских бандформирований, а также имамов-салафитов сама по себе не является националистической, но косвенно провоцирует в том числе и межэтническую рознь. Как известно, приверженцы «чистого ислама» гораздо менее терпимы к немусульманам, чем, например, последователи суфизма, а также к приверженцам иных течений ислама. Кроме салафитов (ваххабитов) и суфиев в Дагестане живут мусульмане-шииты, представленные в основном азербайджанцами. Суфийские братства в республике также в основном формируются по этническому принципу. Между салафитами и суфиями ведется необъявленная религиозная война (жертвами становятся как правило имамы), неизбежно усиливающая и межнациональную рознь.
Несмотря на заявления руководства Дагестана о сужении социальной базы терроризма, бандподполье в последние полгода активизировалось, о чем свидетельствует частое введение режима КТО в разных районах республики и аресты участников незаконных вооруженных формирований. Предшествовавшее этому временное затишье, судя по всему, было обусловлено интенсивной профилактической работой спецслужб накануне сочинской Олимпиады. Тревожной тенденцией стали участившиеся факты вербовки радикальными исламистами кавказской молодежи для участия в боевых действиях на стороне террористов в Ираке и Сирии.
Остаются актуальными и традиционные для Дагестана экономически обусловленные факторы межэтнической напряженности. Среди них важное значение имеют земельные конфликты, в первую очередь вокруг Новолакского (Ауховского) района. Нежелание лакского и аварского населения района уступать обжитые земли чеченцам-аккинцам продиктовано соображениями выгоды, но вместе с тем воскрешает исторические обиды и вносит элемент межэтнической розни. На объективных противоречиях спекулируют элиты спорящих народов.
Росту напряженности способствуют такие хронические проблемы Дагестана, как высокая безработица, деиндустриализация региона в постсоветский период, архаизация общества. Последняя проявляется в том числе в существовании на территории республики рабства. Эта проблема носит выраженный этнический характер, поскольку в качестве рабов используются похищенные или обманутые русские (русскоязычные) из центральных и южных регионов России. «Это налаженный бизнес, и, как любой бизнес, он подчиняется законам экономики: слишком далеко везти человека просто накладно. А вот из Москвы – да, это делается достаточно часто. Местная власть на эту проблему не реагирует, не реагирует традиционно. Во-первых, это бы серьезно дискредитировало республику. Вторая проблема – это коррупция: просто те, кому положено это замечать, как я могу предположить, в доле», – рассказал один из экспертов, попросивший не называть его имени.
Очень серьезной проблемой являются также регулярные попытки лидеров дагестанских кланов использовать этнический фактор в качестве инструмента общественно-политической мобилизации во внутриэлитной борьбе. Формируемый ими конфликтный дискурс обретает самостоятельный характер и способен провоцировать новые конфликты.
Наконец, нельзя не отметить продолжающийся мощный отток населения, прежде всего молодежи, из Дагестана в Москву и другие экономически развитые регионы. С одной стороны, это позволяет в какой-то степени разрядить обстановку в самой республике, с другой – повышает «среднероссийский» уровень межэтнической напряженности и формирует негативное отношение к выходцам с Кавказа.
В целом этноконфессиональная ситуация в Дагестане остается стабильно напряженной, колебания террористической активности обусловлены большими или меньшими успехами спецслужб. Республика по-прежнему подвержена влиянию исламского фундаментализма, не устранены также специфически дагестанские факторы напряженности: распределение власти по национальному принципу, земельные споры между этносами, клановость и высочайшая коррупция. Для устойчивого снижения уровня напряженности нет предпосылок.