Современная российская миграционная политика очень напоминает маятник. Понять, почему так происходит, несложно: каждое новое движение этого маятника задается политической или экономической конъюнктурой текущего момента. Стратегические же задачи миграционной политики России в этих «шараханьях» разглядеть сложно. Впрочем, это не означает, что их нет совсем.

Даже искушенная публика, следящая за эволюцией российской политической повестки, не всегда в состоянии понять, каковы истинные цели российской миграционной политики. Можно ли, например, логично объяснить, как соотносится недавнее заявление вице-премьера Дмитрия Козака о необходимости введения со странами Средней Азии визового режима с внесенным ФМС в Госдуму законопроектом, предусматривающим отмену системы квотирования иностранной рабочей силы? Очевидно, что попытки найти ответ ничего кроме новых вопросов не дадут, поскольку, по сути, эти шаги являются разнонаправленными.

Между тем количество таких «нескладушек» можно умножать еще долго. Как результат: миграционная политика России выглядит крайне противоречивой. Тем не менее, логика в ней есть. Понять ее можно, лишь ответив на вопросы, все чаще возникающие в публичном дискурсе при обсуждении миграционной повестки.

Трудовая миграция: за и против

Сегодня основной приоритет российской миграционной политики – привлечение дополнительных трудовых ресурсов. Сам факт острой нужды нашей экономики в трудовых мигрантах представителями государственной власти даже не оспаривается, а дискуссии по данному вопросу если и возникают, то касаются в первую очередь двух вопросов: какие категории трудовых мигрантов нам нужны и как лучше контролировать миграционные потоки.

В последние годы, отвечая на первый вопрос, власть все чаще и чаще говорит о том, что необразованные полумаргинализированные гастарбайтеры нам не нужны. Вместо них предлагается «заманивать» в Россию врачей, учителей, квалифицированных рабочих и некоторые другие категории профессиональных кадров, которых сегодня так не хватает российскому рынку труда. Что касается контроля над миграционными процессами, то после резонансных событий в Бирюлево и Пугачеве Кремль инициировал целый ряд мероприятий в этом направлении, среди которых усиление ответственности местных властей и т.д.

В свою очередь, аргументы противников трудовой миграции обычно связаны с межэтническими конфликтами и конкуренцией на рынке труда. Более того, некоторые противники трудовой миграции даже заявляют, что никакой потребности в дополнительной рабочей силе нет вообще и что если вдруг всех мигрантов внезапно удалили бы с российского рынка труда, то россиянам от этого было бы только лучше.

Но что бы ни говорили противники трудовой миграции, доля трудоспособных граждан в структуре населения страны неизменно падает еще с 1980-х гг. И, судя по всему, продолжится эта тенденция и в дальнейшем. И если в настоящее время трудоспособное население составляет 59,9% от общего количества россиян, то к 2020г. эта доля сократится до 56,9%, а к 2050г. и вовсе упадет до 48%. В сухом остатке эти цифры означают лишь то, что благополучие экономики сегодня как никогда ранее зависит от количества мигрантов, привлеченных на российский рынок труда.

Впрочем, нельзя отрицать, что предприниматели подчас нанимают мигрантов даже в тех случаях, когда рынок труда может обойтись и без них. Заставить бизнес нанимать российских рабочих вместо гастарбайтеров в настоящее время почти невозможно. Нанять «по-черному» фактически бесправного мигранта для многих предпринимателей сегодня намного выгоднее, чем российского работника. Поэтому одной из главных стоящих перед миграционной политикой задач остается вывод нелегалов из тени и их легализация.

Каким образом государство решает данную задачу? Один из методов - введение патентов для упрощения легализации трудовой деятельности мигрантов.

Другой аспект проблемы – необходимость эффективного перераспределения трудовых ресурсов из регионов, где наблюдается избыток трудовых ресурсов в пользу регионов, где рабочей силы, напротив, не хватает. Ныне действующая практика квотирования, с подачей предпринимателями заявок на необходимое им количество трудовых мигрантов, практически ничего в этом отношении не дает. К тому же далеко не все бизнесмены готовы брать мигрантов на работу легально. Да и сами «трудовые резервы» зачастую пренебрегают непростыми формальными процедурами, которые позволяют оформить их трудовую деятельность на территории России официально. Поэтому нередки случаи, когда на бумаге свою квоту регион использует не полностью, а по факту количество мигрантов значительно выше квоты.

Введение патентов вместо региональных квот может решить проблему перераспределения миграционных потоков. В первую очередь за счет гибкой системы регулирования цен на патенты, которые будут зависеть от потребности конкретного региона в тех или иных кадрах. Это означает, что региональные власти могут повышать стоимость патента для различных категорий рабочей силы в целях регулирования количества мигрантов той или иной профессии на своей территории.

Почему Россия не откажется от трудовых мигрантов

Очевидно, что полный отказ от трудовой миграции противоречит экономическим интересам России. Тем не менее, этот вариант был возможен. Представить, что Кремль мог бы использовать миграционную «карту» для консолидации общества, вместо истории с Крымом, очень легко. И если бы так случилось на самом деле, то врагом номер один стала бы не Америка и «пятая колонна», а, например, исламский фундаментализм в лице мигрантов с азиатской внешностью.

Впрочем, говорить об этом всерьез теперь вряд ли возможно. В условиях, когда главной заботой Кремля становится закрепление Крыма в составе России, представить себе, что власть пойдет на шаги, способные подорвать ее и без того шаткое экономическое положение, сложно. А раз так, то и «лихих» заявлений от лица власти в адрес мигрантов мы, вероятнее всего, вряд ли услышим. Отныне их окончательно заменят высказывания в духе экономической целесообразности.

Дмитрий Попытаев