Директор Института инструментов политического анализа Александр Шпунт в интервью «Клубу Регионов» рассказал, почему ЛДПР может объединяться с кем угодно, какую важную идеологию забыла «Справедливая Россия», почему ЕР – это не партия Путина, и какая политическая сила может стать идейной наследницей президента.
– Появилась информация о предстоящем слиянии ЛДПР с «Партией дела». В плане идеологии ЛДПР довольно специфичная партия, не является ли это препятствием к объединению с другими политическими силами? И можно ли воспринимать обсуждаемый альянс как попытку ЛДПР преодолеть кризис?
– ЛДПР – это уникальное образование на российском идеологическом поле. Пожалуй, это единственная в России буржуазно-националистическая партия. Владимир Жириновский ее по этому принципу и строил, это была право-национальная, патриотическая популистская партия. Поэтому она может объединяться с кем угодно. С уходом Жириновского эта партия превращается в партию крайне правого (не в западном, а в русском смысле) истеблишмента. Посмотрите на депутата Нилова в Госдуме – ЛДПР ведет себя как солидная правоконсервативная партия.
И никакого кризиса партии я не вижу, я не считаю, что ее надо спасать. Более того, я могу сказать, что партия, которая была абсолютно лидерской, пережила тяжелый период после смерти Жириновского, не потеряла региональные отделения, не была связана со скандалами.
Да, перед нами есть пример объединения «Справедливой России» с «Патриотами России» и партией «За правду». Тогда это было сделано ради спасения партии, потому что эсеры просто умирали. Да, партия не умерла, но не скажу, что это объединение привело к каким-то звездным результатам. Вы давно слышали высказывания Прилепина? И я давно не слышал. А он лидер партии, более того, он человек, на которого делали основную ставку. Мы давно не слышим Миронова, кроме выступления на каких-то ритуальных мероприятиях. Если и есть у парламентских партий кризис, то в этой зоне.
– Насчет Миронова вообще есть ощущение, что главный эсер делает всё, чтобы партия не отсвечивала.
– А вы уверены, что Сергей Миронов – лидер партии? После прихода Прилепина вообще непонятно, кто у них лидер. До определенного момента они оба были невероятно публичны, а потом оба исчезли. Но если в случае Прилепина это можно связать с покушением, то с Мироновым вообще непонятно, что произошло. Если в партии всё будет развиваться, как сейчас, то из парламента она, конечно, не уйдет, но будет болтаться на уровне чуть выше проходного барьера. А вот если она предпримет какое-то радикальное обновление, как это было при объединении с Прилепиным, то она может получить больше, потому что ниша социальной справедливости никем не занята. Коммунисты от этой ниши, как ни странно, отползают, «Единая Россия» и ЛДПР в ней никогда не были, «Новые люди» пришли с этой риторикой, а сейчас занимаются вообще непонятно чем. Для обновления СЗРП есть разные варианты, она, например, может сблизиться с профсоюзами. Конечно, по закону профсоюзы не могут никого выдвигать – они не политическая партия, но у профсоюзов давно есть амбиции получить политическое представительство. Я имею в виду прежде всего Михаила Шмакова, председателя Федерации независимых профсоюзов.
– Есть ли сейчас востребованная электоратом идеология, которую никакая из партий до сих пор не озвучила, и которая могла бы стать платформой для создания новой партии?
– Давайте остановимся на первой части вопроса. Такая идеология есть – это идеология нового путинского консенсуса. Путин вообще характерен тем, что каждые выборы он собирает новый консенсус. Вроде цифры одни и те же, а люди объединяются под совершенно разными идеями, начиная от идеи первого срока «выйти из ужаса 90-х» и заканчивая идеей последних выборов «Россия в кольце врагов». Но нет ни одной партии, которая превратила бы путинскую идеологию в собственную. «Единая Россия»? Ничего подобного. Она прогосударственная партия, но это не партия Путина, и у нее вообще нет идеологии. Получается, что путинская идеология существует, но она не оформлена. Например, непонятно дальнейшее отношение России с Западом, с арабским миром, с Китаем, который называют то союзником, то угрозой, и вообще, нужна ли России какая-то ориентация или Россия слишком большая, чтобы на кого-то ориентироваться? Ответы на эти вопросы во многом дает сам Путин, но никто больше об этом не говорит.
– Почему же ни одна из партий не взялась за оформление этой путинской идеологии?
– Потому что они не видят в этом потребности, они свои политические задачи решают без идеологии. Их идеология: «Мы за Путина, мы за Россию», и в условиях пониженной политической конкуренции это работает. И именно в этом главная проблема, что никто не видит в оформлении путинской идеологии пользы. Но Путин уже инициировал создание «Единой России», во многом инициировал создание «Справедливой России», создавать еще и третью партию было бы как-то совсем нелепо. Сможет ли кто-то решить эту проблему, я не знаю.
– На какую часть электората может рассчитывать партия, которая решит эту проблему?
– А тут вопрос важнее, чем часть электората. Партия, которая это сделает, станет путинской наследницей. Сегодня ни одна партия и ни один политик не являются наследниками Путина.