Генеральный директор ВЦИОМ Валерий Фёдоров в интервью «Клубу Регионов» рассказал, зачем завел собственный телеграм-канал и что он думает о роли мессенджера в современной политике.

– Поскольку ваш канал называется «Механизмы власти», о них давайте и поговорим. Но для начала, почему решили канал завести?

– Я напрямую общаюсь с аудиторией соцсетей давно, лет десять. Платформой для этого был «Фейсбук»*. Но в последние три года эта сеть совсем завяла, там остались либо релоканты, либо внутренние эмигранты. С ними каши не сваришь. Весь нормальный народ давно переехал в телегу, так что теперь наилучший вариант общаться - тут.

– Вы признаете существование отечественного феномена телеграм-политологии?

– Я бы сказал, что нормальные телеграм-политологи остались в прошлом, на заре телеграма, когда это была узкая тусовка. Но теперь телега стала главным народным коммуникационным каналом. Это значит, что там каждой твари по паре. А людей, которые «что-то знают», приходится искать, как алмазы в грязи. В общем, настоящие политологи в телеграме есть, но их мало. Как и в жизни.

– Как политический телеграм влияет на общественное мнение в России?

– Влияет информационно, а порой и дезинформационно. Влияет не только на аудиторию, но и на СМИ. Они ведь скованы большим числом ограничений, поэтому работают существенно медленнее, чем телеграмм. Очень часто открываешь газету – а там то, что ты вчера прочитал в телеграме! В общем, нынче телеграмм - это наше все, без него мы уже никуда. И если вас нет в телеграме – вас нет нигде.

– Где все-таки круче быть эксперту: в телевизоре или иметь свой канал в телеге с десятками тысяч подписчиков? 

– Лучше быть и там, и сям. Пока у нас система медиапотребления гибридная. Это значит, что телеграм-каналы соперничают с телевидением и в чем-то его опережают. Но и ТВ отнюдь не умерло, оно живее всех живых! Так что лучше играть на всех досках – это самая эффективная стратегия. Но есть альтернативные стратегии – ты можешь быть только в телевизоре или только в телеграме. Это стратегии маргинальные, но при умелом использовании и они могут быть продуктивными.

– Вернемся от четвертой власти к первой и второй. Власть у нас – это только Путин?

– Как написано в трактате «Лунь Юй», лучше всего та власть, о которой никто ничего не знает. Конечно, есть власть, которую знают все и по отношению к которой вынуждены формировать отношение: за-против, будем голосовать – не будем, подчинимся – не подчинимся, покритикуем – похвалим. А есть власти, чье влияние на нас субъективно почти не ощущается. А на деле оно очень велико! Таковы, к примеру, власть моды, власть культуры, власть воображения, власть информации. Я в своем канале не намерен концентрироваться исключительно на конституционных властях. Они действуют на сцене, под софитами, но континуум власти собою отнюдь не исчерпывают. Мне интереснее те его составляющие, что невооруженному глазу обычно не видны.

– У ВЦИОМ недавно были результаты нового опроса о том, что наши граждане мало доверяют друг другу. Как после этого можно верить в рейтинги доверия губернаторам и политикам вообще, если мы соседям-то не очень верим?

– Конкретно этот опрос был не про доверие губернаторам, социологам или президенту, а про доверие другим людям, таким же, как мы. В этом отношении России была и остается страной с низким уровнем межличностного доверия. Могут ли люди, которые не доверяют другим людям, доверять властям? Интуитивный ответ – нет, правильный ответ – да. Как работает этот механизм? Если человека десять раз кинули, сбережения в Сбербанке отобрали, сбережения в коммерческом банке «сгорели», купленная на этапе строительства квартира утекла и он стал обманутым дольщиком, и так далее, - то человек будет стараться никому не верить. Но долго никому не верить у него не получится, иначе он очень сойдет с ума. Человек должен кому-то доверять – такая наша природа. И чем больше мы не доверяем окружающим, тем больше у нас потребность выбрать кого-то, кому мы будем верить! И такой обязательно находится.

Отсюда феномен МММ: никому не верю, а Мавроди верю! Отсюда феномен инфоцыганства: никому не верю, а Блиновской верю! В ситуации низкого межличностного доверия власть, если ведет себя правильно, умно, вполне может пользоваться высоким и даже сверхвысоким доверием граждан. Ровно это мы и наблюдаем последнюю четверть века.

–  Как социолог, какие тренды нынешней избирательной кампании в регионах вы выделяете?

– Во-первых, кампания довольно скучная. Но это нормально, все понимают, что судьба наша не на этих выборах решается. Во-вторых, вопросы, которые люди сегодня кандидатам задают, очень прагматичные и конкретные, лозунгами и призывами себе поддержку не обеспечишь. Сейчас это даже больше выражено, чем обычно. В-третьих, действуют разнонаправленные тенденции. С одной стороны, экономика и зарплаты растут, безработицы нет, в целом всё складывается в нашу пользу, виден свет в конце тоннеля. С другой стороны, есть сигнальчики противоположного свойства, и так как а наше беспокойное время все в большей или меньшей мере «сидят на измене», то люди эти сигналы чутко улавливают и могут начать нервничать. Что это за сигналы? Например, опять инфляция в рост пошла, вторжение в Курскую область и др.

Поэтому ситуация непростая. Если бы мы с вами разговаривали месяц назад, я бы сказал, что все будет великолепно. Сейчас возник некоторый элемент неустойчивости. Надеюсь, он будет преодолен. Толстых нервов, выдержки, веры в страну и в победу у нас должно хватить.

– Нередко слышала от экспертов, что в подобных ситуациях любое событие может переломить чуть ли не ход истории. Насколько эта мысль сейчас близка к истине?

– Если говорить о выборах губернаторов и депутатов – то не близка.

* – принадлежит Meta, признанной экстремистской и запрещенной в РФ