Представители губернаторского корпуса за период с 8 по 14 февраля получают 7 положительных оценок и 3 отрицательные.
Безусловно, ключевой тенденцией развития региональной политики федерального центра становится курс на обновление и омоложение губернаторского корпуса – в рассматриваемый период президентом России были оглашены решения об отставках сразу четырех возрастных глав регионов.
Можно выделить несколько факторов, способствующих переходу к массированному обновлению губернаторского корпуса.
Прежде всего, это окончание острой фазы мирового экономического кризиса: «старые кадры», проверенные «лихими 90-ми» и особенно кризисом 1998-го года, сослужив в 2008-2009 гг. свою роль «гарантов» «социальной стабильности и политического спокойствия», передают власть новому поколению управленцев (по идее, обязанному не только следовать модернизационной риторике президента, но и действительно воспользоваться возможностями посткризисного интенсивного развития экономики и социальной сферы).
Следует учитывать и подготовку к электоральному циклу 2011-2012 гг., на фоне которой сохранение в регионах «старой гвардии» является одной из возможностей как для системной, так и для несистемной оппозиции использовать в масштабе всей страны технологию «перетаскивания» кризисной повестки дня в рамки нового электорального цикла.
В то же время не следует ожидать «повальных увольнений» губернаторов «первых призывов». И в этом отношении весьма показательны оценки региональных визитов Владимира Путина и Дмитрия Медведева, состоявшихся на минувшей неделе.
Если визит господина Путина в Башкирию воспринимается экспертами как переговоры о передаче власти региональной элитой (по версии Росбалта, как выдача «гарантий неприкосновенности» клану Рахимовых), то поездка Дмитрия Медведева по регионам Сибири с циклом выездных совещаний на модернизационную тематику явно не имела целью проведение переговоров с Виктором Крессом, Аманом Тулеевым и Леонидом Полежаевым о кандидатурах преемников последних.
По этой причине, а также из-за того, что сами кремлевские источники, сообщившие ряду информагентств о курсе на обновление кадров, предупредили, что «будут исключения», ряд экспертов сделали предположение о том, что Дмитрий Медведев преследовал целью своих визитов «успокоить» возрастных губернаторов, «чемоданное» настроение которых на фоне отставок Минтимера Шаймиева, Александра Филипенко и ряда иных «знаковых», весьма эффективных глав регионов «старого призыва», может всерьез повлиять на системный ход политико-экономических преобразований в стране.
Безусловно, нельзя воспринимать поездки господина Медведева в Кемерово, Томск и Омск как «политические гарантии» для соответствующих губернаторов в долгосрочной перспективе, но в тактическом плане шансы на сохранение ими своих постов несколько повышаются.
Чего не скажешь о целом ряде глав других регионов – так, по мнению ведущего регионалиста Центра политической конъюнктуры Оксаны Гончаренко, по совокупности политических и экономических факторов вероятна смена власти в Ямало-Ненецком АО, Калмыкии, Курской, Ростовской, Челябинской и Оренбургской областях.
На этом фоне представляет интерес несколько тенденций развития региональной политики, получивших обсуждение в экспертной среде в рассматриваемый период.
Две из них выделил политолог Александр Кынев, во-первых, отметив системный характер «противостояния региональных властей и силовиков» (действительно, в последнее время все чаще отмечающегося даже в регионах с традиционным «срастанием» ветвей исполнительной власти различных уровней), а во-вторых, обратив внимание аудитории на «пробуксовку» на уровне региональных элит и номенклатурных групп реализации идей Дмитрия Медведева о реальной демократизации политических процессов, в первую очередь, в региональном электоральном пространстве.
Также к любопытным выводам приходит автор публикации «Тест на адекватность» журнала «Эксперт» Станислав Кувалдин, анализируя причины, интересы и движущие силы акции протеста в Калининграде 30 января. Демонстрируя сложный сетевой характер генезиса и проявления общественного недовольства, эксперт приходит к выводу о том, что «калининградский случай – это опыт для всей страны. И если сейчас мы вместо нормальных переговоров с выходом на какие-то общие решения получим показательный разгром недовольных, с одной стороны, и нарастающую истерику – с другой, значит, опыт оказался неудачным».
И, действительно, если по итогам акций протеста в Приморье годичной давности на памяти всплывают цитаты о «заказном характере» данных акций, якобы проплаченных автомобильным лобби (что характерно, никакой новой информации об их заказчиках за истекший год в публичное пространство так и не поступило, а тщательно избегавший их губернатор Сергей Дарькин благополучно продлил свои полномочия), то после «разбора полетов» в Калининграде практически ни одно СМИ уже не готово было всерьез цитировать точку зрения о «необходимости поиска заказчиков».
Что уже само по себе демонстрирует определенную степень пробуждения страны от «российского маккартизма» нулевых годов – равно как и о зарождении нового типа системы политической борьбы и властного воздействия.
В плане же развития региональной политики, очевидно, опыт калининградского эксклава указывает на один принципиальный момент – на необходимость перехода от модели унификации, типологизации регионального политического пространства, к гибкой системе политического доминирования, учитывающей не только транснациональные и федеральные, но и региональные интересы.
Ведь очевидно, что любое дальнейшее противостояние интересов одного региона другому, как это было при перерегистрации налогов «Сибнефти» из Омской области в Санкт-Петербург или в случае конфликта интересов групп влияния Приморья и Самарской области, ослабляет каркасную систему страны, не позволяет задействовать федерализм как единственный «самовоспроизводящийся» политико-экономический механизм развития России, не требующий гигантской концентрации издержек федерального административного ресурса.